Песня начинается с предельно концентрированного описания состояния героя: "На сердце боль, в стакане яд". Боль внутренняя (сердце) и готовность к физическому самоуничтожению (яд) соединены. Время, обычно идущее вперёд, "крутится назад", пытаясь его "обмануть" — возможно, возвращая воспоминания, иллюзии, возможность всё исправить. Парадокс в том, что герой "боится его спугнуть". Он цепляется за это обратное, болезненное время, потому что оно связано с утраченным. Он также боится "поднять стакан" — совершить финальный акт, который "опустошит тугой капкан" его страданий. Слеза "кипит" на его раскалённом лице — внутренний жар страдания доведён до предела.
Вопреки статике страдания в куплете, припев задаёт динамику. Герой видит цель: "там за белой рекой, под прошлогодней листвой". "Белая река" — символ границы, может быть, смерти, забвения, зимы. "Прошлогодняя листва" — знак чего-то отжившего, ушедшего в прошлое сезона. Именно там он надеется "найти следы". Его действие — "иду за тобой". Это не движение к будущему, а движение в прошлое, по угасающим следам. Простое слово "Иду", вынесенное отдельно, звучит как мантра, подтверждение единственной цели существования.
Второй куплет раскрывает источник боли. Герой клянётся не забыть "эту боль", "стыд и страх". Далее следует ключевой и страшный образ: "Когда я камнем падал вниз / В тобою данных орденах". Он падал (терпел крах, унижение), но при этом был украшен "орденами", данными ею. Эти "ордена" — метафора ложных обещаний, иллюзорных знаков отличия, любовных клятв, которые на самом деле вели к падению. Он был "награждён" ею за своё будущее уничтожение. Это создаёт образ болезненно зависимых, разрушительных отношений.
Соло, следующее за куплетом о падении, выражает всю гамму чувств: ярость, отчаяние, тоску и ту самую неумолимую решимость "идти", которая звучит в припеве. Это инструментальный крик души.
Третий куплет возвращает к статике. Герой превращается в "безмолвную тень на стене", застывая в "немой тоске". Это полная противоположность деятельному "иду". Он — лишь силуэт, отпечаток страдания. Единственное движение в кадре — "сбежала капля по стеклу / В сухие листья на снегу". Капля (слеза?) утекает, соединяясь с мёртвой листвой на снегу. Это образ окончательного ухода, растворения, невозвратимости. Жизнь (вода) уходит в царство смерти (сухие листья, снег).
Несмотря на окаменение и ускользание последней капли, припев повторяется дважды, с ещё большей настойчивостью. Это показывает, что решение "идти" не отменено. Даже превратившись в тень, герой мысленно продолжает свой путь. Это путь одержимости, который сильнее физического оцепенения.
Песня построена на контрасте: куплеты описывают статичные состояния острой боли, окаменения, падения, а припев — упрямое, однонаправленное движение ("иду"). Это движение существует скорее как идея, наваждение, чем как физическое действие, что подчёркивает его психическую природу.
Каждая строчка куплетов насыщена яркими, почти гротескными образами ("яд", "кипит слеза", "камнем падал", "безмолвная тень"). Это создаёт эффект сгущённой, невыносимой эмоциональной реальности, из которой есть только один выход — механическое "иду".
"Иду" — это песня о психологической ловушке, в которую превратилась любовь, закончившаяся болью и унижением. Герой отравлен ("яд в стакане") и обжёгся ("кипит слеза"). Он помнит своё падение, украшенное её ложными "орденами". В настоящем он либо застывает "безмолвной тенью", либо его последние чувства утекают, как капля в снег. Однако над всем этим доминирует навязчивая идея-припев: "Иду за тобой". Это путь не к встрече, а по "следам" за "белой рекой", под "прошлогодней листвой" — то есть в пространство смерти и небытия, где существует лишь призрак утраченного. Его "иду" — это жест абсолютной, разрушительной верности самому факту этой потери, отказ от исцеления и будущего. Это гимн тому, как боль от потери превращается в единственный смысл существования, заставляя человека вечно идти в никуда, лишь бы не останавливаться и не признавать, что идти уже не к кому.
