Куплет начинается с активных жестов отторжения внешнего мира ("выключаю телевизор", "послал" звонящего) и перехода к внутреннему монологу-письму. Герой фиксирует своё состояние на грани срыва: "почти запил", "нет сил", "не спал". Причина этого — не просто усталость, а невыносимость окружающей действительности ("дерьмо"). Единственная связь с миром, которую он пытается сохранить, — это письмо к "тебе", адресату, который, судя по всему, безмолвствует. Отказ от действия ("не побежал", а притворился больным) — ключевой поступок, определяющий его позицию пассивного ожидания.
Припев — предельно сжатая формула внутреннего мира героя. Три строки последовательно описывают: 1) действие ("жду ответа" — пассивное, но напряжённое), 2) эмоцию ("больше надежд нету" — горькое осознание), 3) экзистенциальную констатацию ("скоро кончится лето" — метафора уходящего времени, молодости, возможностей). Слово "Это", вынесенное отдельной строкой, звучит как итоговый, безнадёжный вывод, точка, которую он ставит после каждого цикла размышлений.
Фокус смещается на описание окружающей бытовой реальности, которая полна несоответствий и мелких крахов. Прогноз погоды врет (дождь вместо жары), техника ломается (магнитофон), а режим жизни героев абсурден ("день едим, а три — пьём"). При этом он находит в этом странное утешение: "сухо и тепло" в его личной "тени", "весело живём", "рад" тишине после поломки магнитофона. Это ирония отчаяния, умение находить комфорт в распаде. Однако страх "пока" указывает на шаткость этого укрытия.
Время здесь представлено в противоречивых образах: с одной стороны, оно движется (стройка, кран), с другой — застыло (ресторан закрыт пятый год). Личная жизнь тоже в цикле: годы идут, а знаменитый "бутерброд" в сотый раз падает маслом вниз — символ хронической неудачи, проклятия. На этом фоне выделяются хрупкие, почти музейные детали: "банка с тюльпаном", "стакан на окне" — знаки какой-то неухоженной, но сохраняющейся жизни. Последняя строчка — слабая, почти детская вспышка надежды на удачу, которая контрастирует со всем предыдущим фатализмом.
Текст написан как поток сознания в форме письма, с характерными разговорными оборотами, многосоюзием ("про то, что... про то, что..."), самооговорками ("а точнее — побежал"). Обилие бытовых, приземлённых деталей (телефон, банка, бутерброд, ресторан за углом) создаёт эффект гиперреализма и погружает в гущу серой, обыденной жизни, которая и становится главным драматическим пространством.
Длинные, развернутые куплеты, насыщенные деталями, контрастируют с коротким, обрубленным, почти афористичным припевом. Этот ритмический перепад создает ощущение, что из словесного потока тоски периодически кристаллизуется горькая суть: "жду ответа... скоро кончится лето". Монотонная, навязчиво повторяющаяся мелодия припева усиливает чувство безысходного ожидания и цикличности.
Песня (альбом "Ночь", 1986) принадлежит к раннему периоду "Кино" и отражает настроения "застойной" молодёжи середины 80-х. Это не протест, а глубокая апатия, "внутренняя эмиграция". Герой — типичный представитель поколения, для которого внешний мир (телевизор с официальной пропагандой, телефон с требованиями общества) стал "дерьмом", а единственной формой сопротивления стало уход в себя, в пьянство с друзьями, в ироническое созерцание абсурда. Ожидание "ответа" и "конца лета" можно трактовать и как ожидание конца целой эпохи, которое чувствовалось в воздухе, но никак не наступало. Песня стала гимном интеллигентского "ничегонеделания" и тоски по переменам, которые всегда "скоро", но никогда не сейчас.
"Кончится лето" — это тонкая и беспощадная зарисовка экзистенциального кризиса человека, застрявшего между отвращением к миру и неспособностью его покинуть или изменить. Герой добровольно запирается в капсуле своей комнаты, отключая все каналы внешнего шума, но внутренней тишины это не приносит — только обнажает тиканье внутренних часов. Его жизнь — это пауза, мучительное ожидание некоего "ответа" (от любимого человека, от судьбы, от жизни), который, как он сам понимает, не придёт. Осознание, что "скоро кончится лето", — это осознание того, что время паузы истекло, а он так и не двинулся с места. Ирония, бытовой абсурд и мелкие радости ("сухо и тепло", тюльпан в банке) — лишь анестетики, не отменяющие главного: жизнь проходит чередой одинаковых дней, а бутерброд упрямо падает маслом вниз. Песня — не призыв к действию, а точный диагноз состоянию паралича воли, сделанный с той самой иронической нежностью, с которой герой смотрит на тюльпан в банке.
