Песня начинается с констатации фундаментального разрыва между двумя типами людей и их опытом. Первый — тот, кто "в пятнадцать лет убежал из дома" — символ бунта, ранней самостоятельности, возможно, ухода в андеграунд, в уличную жизнь, в свободу. Второй — тот, кто "учился в спецшколе" — продукт системы, элитарного или строгого воспитания, человек плана и дисциплины. Утверждается, что они вряд ли поймут друг друга. Далее: человек с "хорошим жизненным планом" будет сфокусирован на нём и не станет думать "о чём-то другом". Это не осуждение, а наблюдение: предопределённая, целеустремлённая жизнь закрыта для альтернативного мышления.
Второй куплет — это намеренно длинное, почти бюрократическое перечисление атрибутов типичной советской квартиры. Начинается с камерной сцены ("мы пьём чай... ждём лета"), но затем перерастает в сухой, объявленческий каталог: "свет, газ, телефон, горячая вода, радиоточка, паркет...". Упоминаются "подсобные помещения" и условия аренды/продажи ("первый и последний не предлагать, рядом с метро, центр"). Этот поток бытовых деталей, выдержанный в стиле газетного объявления, создаёт ощущение удушающей, материальной, но духовно пустой реальности, в которой существуют герои. "Старые квартиры" — это не уютные гнёзда, а клетки этого мира.
Третий куплет раскрывает суть сообщества, к которому принадлежат герои. "Все говорят, что мы вместе" — внешний мир видит их как группу. Но "немногие знают в каком" — истинная природа их связи, их внутренний мир непостижим для посторонних. Ключевой образ: "из наших труб идёт необычный дым". Дым — традиционный символ тайны, инаковости, духовной жизни, алхимии. Их быт ("старые квартиры") производит нечто необычное, непонятное. Фраза "Стой, опасная зона, работа мозга" — это и предупреждение, и гордое заявление. Их пространство опасно для обывателя, потому что там происходит интенсивная, неконтролируемая "работа мозга", мышление, творчество, которое выходит за рамки "хорошего жизненного плана".
Припев состоит исключительно из междометий "м-м-м" и загадочного слова "Бошетунмай". Это слово, не имеющее очевидного смысла в русском языке, становится мощным символом. Оно выполняет несколько функций: 1) Языковой барьер — это пароль, знак принадлежности к своей группе, непонятный для чужих. 2) Отказ от смысла — в противовес перегруженному смыслами бытовому каталогу из второго куплета. 3) Звуковой жест, заклинание, которое выражает состояние, не поддающееся рациональному описанию. 4) Название песни и, по сути, название этого самого феномена — инакового мышления и бытия. Его повторение гипнотизирует и утверждает эту реальность.
Песня построена на резком контрасте: первый куплет — афористичные противопоставления; второй — многословный, "канцелярский" поток бытовых деталей; третий — образно-метафорический; припев — чистая звукопись и заклинание. Это отражает многогранность описываемого феномена: от социального анализа до мистического переживания.
Использование заумного слова "Бошетунмай" в кульминации песни — ключевой художественный ход. После всего перечисленного (планы, квартиры, работа мозга) итогом становится нелогичное, но эмоционально заряженное междометие. Это утверждает примат непосредственного, иррационального опыта и групповой идентичности над рациональными конструкциями.
Песня (альбом "Группа крови", 1988) является манифестом ленинградского андеграунда 1980-х. "Старые квартиры" — это коммуналки и отдельные квартиры, где собиралась неформальная молодёжь, творческая интеллигенция, где "пили чай" и "ждали лета" (перемен). Перечисление удобств — пародия на советский культ материального благополучия и на язык официальных объявлений. "Необычный дым" — метафора самиздата, рок-музыки, философских споров, всего того, что рождалось в этих квартирах. "Бошетунмай" стало культовым словом, сленгом, обозначающим состояние оторванности от официальной жизни, особое настроение и принадлежность к "своим". Песня — гимн внутренней свободы в условиях тоталитарного быта.
"Бошетунмай" — это песня-пароль, песня-манифест закрытого сообщества. Она описывает мир людей, которые существуют внутри системы ("старые квартиры со всеми удобствами"), но внутренне ей чужды. Они — те, кто "убежал из дома", даже оставаясь на месте, чей "дым необычный". Их объединяет небытовое, "опасное" мышление ("работа мозга"), которое непонятно ни продуктам системы ("ученикам спецшкол"), ни тем, у кого есть "хороший жизненный план". Бессмысленное на первый взгляд слово "Бошетунмай" становится ключевым символом этого состояния — оно не поддаётся рациональному объяснению, его можно только пережить и повторять как заклинание. Песня — это одновременно и саркастический взгляд на советский быт, и мистификация собственной исключительности, и искренний крик о том, что настоящая жизнь — это "необычный дым", идущий из труб обычных, на первый взгляд, квартир. Это гимн тому, что нельзя описать словами из объявления, но что составляет сущность внутренней эмиграции и творческого сопротивления.
