Куплет начинается с декларации силы, но эта сила определяется не через созидание или убеждения, а через отрицание и насилие. Герой хочет быть сильным "без ваших долбанных машин" — отвергая достижения цивилизации (или системы), которые его окружают. Его цель — стать "очаровательно крутым", "опасным и сексуально заводным". Революционная деятельность сводится к акту вандализма ("когда взорву ваш магазин"), который должен повысить его социальный и сексуальный капитал. Революционер представлен не как идеолог, а как инфантильный, нарциссичный персонаж, чья "борьба" — это способ выглядеть привлекательно в глазах (предположительно) окружающих, обрести власть и харизму через демонстративную жестокость.
Припев состоит из одной гипнотически повторяющейся фразы: "В интересах революции". Эта фраза, звучащая как лозунг или партийная директива, в контексте куплетов приобретает глумливый, циничный оттенок. Она становится универсальным оправданием для любых действий героя — от взрыва магазина до присвоения "ваших дочек". Это обнажение механизма тоталитарной и революционной риторики, где высокие слова служат ширмой для низменных, личных побуждений. Растянутое "революци-и-и-и" звучит как истеричный выкрик или пьяное заклинание, лишающее сам термин какого-либо содержания.
Второй куплет оформляет "борьбу" в виде извращённого пиршества. "Бокалы синие пусты" — возможно, метафора пустоты ожиданий или сосудов, жаждущих наполнения. Призыв "Налейте крови" и тост "За обаяние борьбы" совершают чудовищную подмену: кровь (жертва, насилие) становится напитком, а сама борьба ценится не за цели, а за её внешний "шарм", "обаяние". Идеалы, которые "ковали на огне", лишены конкретики; они абстрактны и служат лишь поводом для застолья. Кульминация — откровенно хищническая фраза: "За ваших дочек / Которых я возьму себе". Женщины (дочки "врагов") становятся законным трофеем, наградой за "революционную" деятельность. Революция здесь — не освобождение, а право сильного на захват и обладание.
Третий куплет предельно обнажает связь между революционным рвением и сексуальной агрессией. Пока боец "чистый" и "прётся по борьбе", он сексуально притягателен: "Любая кукла / Умрёт от счастья на тебе". Объект вожделения уничижительно назван "куклой", лишённой воли. Апогей цинизма — строки "Рвутся целки / Умирают целки от любви". Вульгарный сленг, применённый к физическому и, видимо, метафорическому "девственному" состоянию, напрямую связывает акт насильственного "освобождения" (революционного) с актом сексуального насилия или соблазнения. "Умирают от любви" — саркастическая формула, прикрывающая агрессию романтической риторикой. Революционная энергия здесь прямо канализируется в сексуальное насилие, а идеальная чистота ("пока ты чистый") бойца немедленно оборачивается поруганием чистоты других.
Текст построен на резком столкновении высокого политического дискурса ("революция", "идеалы", "борьба") с языком улицы, потребительства и порнографии ("долбанный", "крутой", "целки"). Этот приём, характерный для постмодернистской сатиры, разоблачает пустоту и лицемерие первого. Пафосные декларации ("Я буду сильным") мгновенно снижаются грубыми или пошлыми деталями ("взорву ваш магазин", "умрут от счастья на тебе"). Повтор лозунга "В интересах революции" действует как гипнотический рефрен, который своей бессмысленной настойчивостью доводит абсурд ситуации до предела.
Текст диктует агрессивный, маршеобразный ритм, соответствующий теме революции-насилия. Короткие, рубленые фразы в куплетах должны звучать как выкрики, как лозунги с трибуны. Припев, с его повторяющимся лозунгом, требует нарочито прямолинейного, даже туповатого скандирования, которое может нарастать до истеричного визга на растянутом "революци-и-и-и". Музыкально это может сопровождаться тяжёлым, давящим гитарным риффом и механическим, военным ритмом ударных, создавая ощущение не столько бунта, чего-то живого, сколько работы бездушной репрессивной машины, оправдывающей себя громкими словами.
Песня "В интересах революции" (альбом "Ураган", 1997) была написана в конце 1990-х, после того как революционный романтизм перестройки и ранних 90-х полностью выродился в циничный передел собственности, криминальные разборки и риторическое лицемерие. "Агата Кристи" всегда была склонна к разоблачению любых форм пафоса и идеологии. В этой песне они подвергают сатире не какую-то конкретную революцию, а сам архетип революционера-романтика, показывая, как легко он превращается в нарциссичного, жестокого и сексуально озабоченного хищника, использующего высокие слова для оправдания низменных инстинктов. Это также реакция на определённые тенденции в молодёжной и музыкальной среде, где "бунтарство" часто становилось модной позой, лишённой содержания. Песня перекликается с общей для постсоветской культуры темой разочарования в любых "больших проектах" и протестах.
"В интересах революции" — это не политическая песня, а ядовитая сатира на саму психологию революционера и механизмы революционной риторики. Герой песни — карикатура на бунтаря: он инфантилен, жаждет не справедливости, а личной силы, крутизны и сексуальных трофеев. Его "революция" — это взрыв витрины магазина (символ беспомощного вандализма), а его "идеалы" служат лишь поводом для кровавого застолья и присвоения "ваших дочек". Повторяющийся лозунг "в интересах революции" выхолащивается до пустого звука, до заклинания, которым можно оправдать что угодно. Песня обнажает тёмную связь между политическим насилием и сексуальной агрессией, между жаждой власти над системами и жаждой власти над телами. В конечном счёте, это приговор любой революции, которая вместо освобождения людей приносит лишь новых хозяев, новый цинизм и старые, но прикрытые громкими словами, животные инстинкты. Значение песни — в её беспощадном разоблачении того, как высокие идеи становятся прикрытием для самого низменного в человеке.
